Ангарский Сокол - Страница 110

110

— Больше слушай Микулича, он мужик матёрый, понимает, что к чему. И, случись что, не опасайся применять оружие. Даже не раздумывай, доверься эмоциям, оперативно решай вопросы, жёстко. Ну давай, с Богом!

Коснувшись сапогами брёвен настильной мостовой, Карпинский тут же ощутил нахлынувшее чувство оторванности и впервые с момента попадания в этот мир ощутил себя песчинкой в море, глядя, как уходят вверх верёвки. Ну вот, Петя, теперь ты рассчитываешь только на себя и своих немногих товарищей, что находятся рядом с тобой.

— Ну всё, теперь только на себя им надеяться, — Павел эхом повторил мысли Петра, глядя в темноту ночи.

— Думаю, он справится, — сказал Кабаржицкий, подойдя к перилам. — По крайней мере, у меня хорошее предчувствие.

Грауль только развёл руками, оглядев своих товарищей, и произнёс:

— Мужики, давайте все спать, завтра с утра буду с вами проводить инструктаж. Володя, а ты погоди, нам с тобой ещё покумекать надо.

Чуть позже в светлице

— Стрельцов должны были бы сменить. Странно, что они вообще с нами до сих пор, — говорил Грауль. — Они не охранники, службу они фактически завалили. Я, честно говоря, думал, что тут должны бы появиться местные спецслужбы.

— Кстати да, что там у них сейчас? Тайный приказ или приказ тайных дел? — наморщил лоб Кабаржицкий.

— Не знаю, по-моему, это только у Фёдора Первого появится Тайная канцелярия, но это уже позже.

— Погоди-погоди, — воскликнул Владимир. — А ведь получается, что это мы Бельского на трон посадим? Он же с нами сотрудничать хочет!

— Он сам к власти придёт, — пожал плечами Павел. — Мне неизвестна информация о каких-либо заговорах. В Москве по смерти Михаила Фёдоровича вспыхнет мятеж боярский, последний их выверт в сторону поляков. В первую Смуту у них почти получилось пригласить ляха на трон, Владислав даже титул Московского царя тогда принял. А на этот раз Бельские им даже такого сделать не дали.

— А Алексея Михайловича умертвили всё-таки бояре или Бельский, сам как думаешь?

— По официальным данным исторической науки и по логике событий — да, они, клятые. Но, как я тебе уже говорил, есть теория, подтверждённая лишь косвенно, что к этому причастен и Фёдор Самойлович. Да и вопрос с отравлением Никиты Бельского довольно тёмный.

— После успешной обороны Себежа и сбора разбитых полков он ушёл к Москве, где бушевал боярский бунт. Вырезал всех изменников к чёртовой матери и вскоре умер, будучи отравлен на пиру по случаю усмирения бунта.

— А на трон взошёл опекун Ивана, младшего сына Михаила — Никита Романов, двоюродный брат первого царя из рода Романовых.

— Дай угадать, — перебил собеседника Кабаржицкий. — Иван Михайлович тоже был отравлен?

Грауль кивнул.

— А после чего, решением Земского Собора, въехал в Кремль, когда были вычищены практически все, кто смог бы ему помешать. Обвинил злопыхателей, убрав князей Милославских, да и всех прочих, кто мог ему помешать, в смерти Алексея Михайловича и вуаля, — новый царь!

— А как же Бельские пролезли на трон? — удивился Владимир. — Ведь худородные князья, а чин боярский Фёдор Бельский получил от Никиты Романова только спустя год после его воцарения!

— Знал бы Никита, кого пригрел на груди, — усмехнулся Павел. — Все эти отравления, воцарения — чем они отличались от вашего восемнадцатого века? Ведь тоже сплошная уголовщина и предательства. С самими Романовыми-то оно также было. В начале семнадцатого века была истреблена ветвь Рюриковичей, идущая от Ивана Калиты, причём руками Гедиминовичей. Потом все претенденты из рода Годуновых. И князь Голицын умирает в том же году, в котором из польского плена прибывает Филарет. А Бельские чем хуже? Тем более, ему покровительствовал и клан Долгоруких.

— Как сейчас всё повернётся — вот вопрос! Я бы хотел пообщаться с Никитой Бельским, — заключил Павел, глядя немигающим взглядом на Владимира.

— Получится ли? — пожал плечами Кабаржицкий. — Мы же под присмотром.

Под утро, когда солнце только-только показалось, а Кабаржицкий видел уже десятый сон, его растолкали самым бесцеремонным способом.

— Володя, у нас гости, одевайся!

— Да я, собственно, одет, — недоуменно проговорил он. — Какие гости?

— Стрельцов меняют таки на спецуру местную.

— Ты не спал? — удивился Кабаржицкий. — Оставил бы кого-нибудь из мужичков.

Однако, посмотрев на выражение лица Павла, он понимающе кивнул, вспомнив сытые и довольные лица нижегородцев.

— Ступай в светлицу Никиты, крайняя от лестницы, там все собрались.

Едва открыв дверь, Кабаржицкий тут же отпрянул назад, в полном изумлении. Все остававшиеся с ними нижегородцы, переодетые в ангарские кафтаны, сидели на лавках, сундуках, стояли у кровати и в весьма бодром состоянии.

— Проходи, Владимир, присаживайся. Мужики, ну что, выбор учинили? — заулыбался Грауль.

— Да, Павел Лукич, о попе Саве.

— Ну и отлично, всё ждём, — Павел оставил дверь чуточку приоткрытой и прошёл в середину комнаты.

— Думаешь, они к нам наверх пойдут? — Владимир вопросительно посмотрел на Грауля.

— Уже, наверное, пошли. А ты бы, будучи государевым человеком при исполнении, не захотел бы пошарить у нас в сундуках? — отвечал Грауль.

И после некоторой паузы, подмигнув, продолжил:

— Мне Есенька, холоп хозяйский, докладывает, если кто на горизонте появляется. Тихо!

Павел неслышно подошёл к двери, да послушал скучающую тишину спящего терема.

— Идут, начинайте, — одними губами сказал глава посольства.

110